Образование - Московское художественное училище памяти 1905 года, Московский государственный институт имени В.И.Сурикова. Мастерские проф. А.И. Фомкина, Е.Н. Максимова (факультет монументальной живописи).

Участие в выставках:

1992 - Центральный дом художника, Центр международной торговли.

1993 - Внешнеполитическая ассоциация.

1994 - Выставка работ российских художников в г. Кельне (ФРГ)

1995 - Выставка молодых московских художников (Москва, Кузнецкий мост 11)

1995 - Выставка московских художников (ЦДХ)

1995 - Выставка в Центре болгарской культуры.

1996 - Выставка "Пейзаж" в ЦДХ.

1996 - Выставка работ российских художников в г. Франкфурт-на-Майне.

Работы находятся в частных коллекциях во Франции, Германии, Англии, России.

Анна Баскакова, искусствовед-эксперт Комитета по культуре Правительства Москвы, член Ассоциации искусствоведов

Живопись, опутанная тайной.

Среди современных российских художников Ольга Пузанова – одна из самых таинственных. Первая часть ее биографии хорошо известна. Была одной из самых блестящих студенток Московского Художественного училища памяти 1905 года. В 1992 году, уже будучи сложившимся художником, поступила на факультет живописи Суриковского института. "Я училась у профессора Александра Фомкина, приверженца крепкого рисунка и серьезного подхода к исполнению, - говорит Ольга. - Фомкин не терпел несерьезного подхода к живописи, настаивал на проработке деталей, требовал, чтоб вещи на картинах были "весомыми" и не допускал "камуфляжа", - месива из цветовых пятен, которым неопытные студенты порой пытались заменить форму. Он многому меня научил, хотя и старалась сохранить собственное видение мира, но у меня есть и картины, отражающие его подход".

Смотреть работы Ольги приходил едва ли не весь институт – она писала великолепно, с артистической легкостью и вдохновением. Казалось, что овладение техникой живописи, которая давалась многим студентам с таким трудом, дается ей без малейших усилий. С первого курса Ольга принимала участие в художественных выставках – причем в выставках не заштатных, а вполне серьезных, - в ЦДХ, ЦМТ. Ее работы вовсю покупали в частные коллекции – преимущественно во Францию, Англию, Германию.

На пятом курсе Ольга сделала дипломный проект, - проект монументальной росписи для строившейся тогда станции метро "Римская", утвердила его и… не стала защищать. С этого момента об Ольге не известно практически ничего, кроме того, что, имея за плечами тысячи великолепных работ, она десять лет не брала кисть в руки. Более того – избегала любых контактов с художественным миром, - даже не посещала музеи и выставки.

Прошло десять лет – и Ольга неожиданно вернулась к творчеству. Ее работы появились в ведущих галереях Москвы. На вопросы журналистов о том, чем же она занималась прошедшие годы, загадочно улыбается и отвечает: "Разными вещами". Не рассказывает ни о чем, что напрямую не связано с ее работой. Понятно лишь, что Ольга вернулась к творчеству на ином уровне. Она переосмыслила все, что было сделано раньше, оценила свои эксперименты в разных жанрах и направлениях – и стала писать по-новому, создав более стройную творческую систему. Теперь ее интересуют не только живопись, но и скульптура, она мечтает о синтезе искусств, о соединении в единое целое живописи, фрески и скульптуры. И, вероятно, ее выставки вскоре станут заметным событием в художественном мире Москвы.

Ольга Пузанова училась у мастеров, творческое становление которых пришлось на 50-е 60е годы, чье творчество впитало в себя атмосферу радостного послевоенного подъема. Ее первые работы выполнены в рамках традиционного советского – именно советского, а не российского искусства, с его крепкой композицией, тщательно выстроенным соотношением тонов и яркими цветами, прославляющими счастливую жизнь. "У меня скорее доминирует цвет, неудержимый напор цвета" – говорит сама художница. В этот период она пишет солнечные пейзажи, вызывающие ассоциации с творчеством Пименова и Нисского, Налбандяна и Герасимова, и веселые летние "дачные" натюрморты и портреты, напоминающие о работах Грабаря и Герасимова. Можно сказать, что краткий и счастливый период "советского импрессионизма" получил в ее работах прямое продолжение. Великолепны пейзажи Валаама, передающие атмосферу прохладной и светлой осени. Они чрезвычайно эмоциональны, написанны размашистыми, сильными мазками.

В графике Ольга Пузанова часто шла на смелые эксперименты. Разноплановые работы от академического рисунка и портрета до смелых импровизаций на мотивы средневекового искусства. В рисунке видна прекрасная школа – одной линией художница может передать движение и характер модели, в то же время она способна делать и классический рисунок, с тщательной проработкой формы и деталей. Серия "Гаргантюа и Пантагрюэль" напоминает стилистически средневековые миниатюры, украшенные орнаментами, но если присмотреться – видно, что это скорее игра в средневековье, представление о нем современного человека, пронизанное тонким юмором. Особенно это проявляется в маленьких фигурках, украшающих буквицы.

Портреты работы Ольги Пузановой – это всегда биение жизни и красок, образ, увлекающий за собой в мир бурных эмоций. Часто она, передавая характер своих персонажей, изображает их на фоне бурной воды, рядом с большими букетами цветов, - подобно художникам-романтикам, которые отождествляли стихию и переполненную чувствами человеческую душу.

Особое место в творчестве художницы занимают акварельные наброски, выполненные в ее многочисленных путешествиях по России и зарубежью. Она не из тех, кто позволяет себе расслабиться даже на отдыхе, превратившись в беспечного туриста - Ольга пишет повсюду. Смело работая линией и пятном, без предварительного рисунка карандашом, она за считанные секунды создает образ городской улицы. Порой пейзажи написаны настолько резкими, внешне хаотичными мазками, что при первом взгляде кажутся нагромождением красок. Но стоит отойти – и мазки складываются в великолепный пейзаж, безупречный по цвету и фактуре.

Как уже говорилось выше, Ольга Пузанова много и успешно занимается скульптурой, создавая ее из цветной глины. Она говорит: "Я ищу идеи в искусстве древних кочевых народов – аланов, скифов, монголов, много изучаю историю и археологию. Рассматриваю древние черепа, изучаю мелкую пластику и пытаюсь понять – какими были эти люди. Особенно меня интересует их подход к изображению человека и то, каким образом оно стилизовано. Ведь каждая культура по-своему стилизует мир, и количество форм и образов, которые можно почерпнуть у древних, поистине бесконечно. Часто в моих импровизациях видна попытка трактовать форму, упрощая и обобщая ее до геометрии, ведь весь мир, и искусство тоже, построены на гармонии цифр и геометрических форм . У Пушкина не зря сказано: "Поверил я алгеброй гармонию". Я ищу геометрические соответствия фигурам, позам, характерам – и когда удается их найти, возникает ясный и четкий образ, такой же, какой удавалось найти древним".